Спешите любить

Ян Якуб Твардовский (польск. Jan Jakub Twardowski, 1 июня 1915, Варшава — 18 января 2006, там же) — польский поэт, католический священник.

Начал печататься в 1932, ещё в гимназии. Учился филологии в Варшавском университете (учёба была прервана войной, закончил лишь в 1947). Первую книгу стихов «Возвращение Андерсена», отмеченную влиянием поэтики Скамандра, опубликовал в 1937. В годы войны был в подполье, как боец Армии крайовой участвовал в Варшавском восстании 1944 года.

В 1943 принял решение стать священником, после войны поступил в семинарию, закончил богословский факультет Варшавского университета. В 1948 принял священнический сан, три года служил викарием в селе под Варшавой, с 1960 стал настоятелем костёла Сестёр визитанток в столице.

Творчество и признание

Лирика Твардовского, минималистичная по выразительным средствам, гуманистична по смыслу и посылу. Авторитетнейшая фигура польской культуры и духовной жизни, он удостоен многих литературных наград. Почётный доктор Люблинского католического университета (1999). Стихи переведены на многие языки мира.

Всякий поэт — священнослужитель. Он ищет связи с неведомым, принимает тяжесть мира и разделяет его боль. У Яна Твардовского — поэта, который в 33 года стал священником, — это единство особенно крепко и гармонично. Ему, выпускнику естественно-математической гимназии, университетскому филологу, солдату Армии Крайовой, путь указала война: на фоне горя теряло смысл все, кроме веры. Таким, как он, нет покоя. «Господи я не достоин сна» — он просит бессонницы, чтобы больше успеть. Поэзия Твардовского созвучна его деятельной человечности. Он — воин-добротворец, ратник божий.
Сразу после рукоположения Твардовский был законоучителем в школе для детей-инвалидов — физически обделенных, но духовно зрячих. Его испытующий взгляд — это и взгляд ребенка. Есть у Твардовского книга стихов, иллюстрированная детскими рисунками. И эти картинки — более чем впопад. Он ведь и сам «верит Богу как дитя». И сам, как дитя, изумлен и восхищен чудом жизни, доверчиво благодарен необъятному миру. «Знаки доверия» — называлась одна из первых книг отца Яна. «Не бойся любить», «Не грусти» — не устает он призывать другими книгами.
Его поэзия раскрывает подлинную жизнь — без иллюзорных и суетных целей. Мягко, с улыбкой, словно невзначай, мимоходом, он, говоря о простом, приобщает к сокровенному. Не пугает риторикой, не поучает, не давит архаизмами. Это стихи вполголоса, вне патетики. Они не врываются, а тихо и прочно входят в душу. Поэт мыслит конкретно и афористично, обходится без «высоких каблуков метафор». Его заботит правда. Он — из тех, кто творит новый язык религии. Вот то самое дело, без которого вера мертва.
«Я пришел не затем чтобы вас обратить в свою веру» — так он назвал свое избранное. Вот уже скоро три четверти века он «еретически» пытает религию мирскими парадоксами. Богословие и все, что с ним связано, — для него лишь часть реальности: даруя читателю-прихожанину духовное укрепление, он не требует от него ни единомыслия, ни аскетизма. Поэзия Твардовского лукава, стоически мудра и неоднозначна. Не только пастырь, отец-наставник, но и грешный, страдающий человек, он воспитывает красоту души, заражая тем, как сам видит мир.
Поэзия — общий дар, говорит Твардовский. Это слово «ничье и для всех», «пространство, в котором каждый мог бы отыскать себя». Особость его почерка — в возвращении к евангельской простоте. Крупный, сильный образ, действенная недосказанность — стиль Твардовского-поэта. Он не приемлет выспренности. Владея всеми оттенками слога и звука, он выбирает строгую свободу верлибра. Несомненно, среди польских священнослужителей (не исключая и Кароля Войтылы) это самый неожиданный поэт, способный удивляться и удивлять.
«Научи меня быть меньше малого» — его заветная просьба. Он чужд тщеславия. Но книги Твардовского выходят огромными тиражами. О нем написано множество ученых статей. В контексте всеобщего признания и почитания значим лейтмотив его поэзии — мысль о тщетности толкований слова: «Бога легче всего найти / когда не пишешь о Боге». Веру не подменить знанием: «Бог слишком велик, чтоб уместиться в голове». Поэзия Твардовского — выражение христианства, освобожденного от того, что он назвал «терроризмом понятий». Он не излагает догмы, не истолковывает мир, но — опознаёт его. Не создает знаки веры, а — верует. «Веровать значит верить / и когда чудес не бывает»: прозревшему не нужны аргументы.
Отец Ян Твардовский говорит о себе, что он не поэт, а «ксендз, который пишет стихи». Слову «поэзия» он предпочитает слово «стихи»: оно ближе к земле, «не задирает носа и ходит пешком». Дерево его поэзии корнями прорастает в пульсирующую ткань жизни. В вертограде земном на всякой твари отблеск благодати и все достойно имени. Оттого поэт так тщательно подробен в запечатлении бытия. Для него Бог — не только Бог человеков, но и кленов, незабудок, божьих коровок, скворцов, поросят... В пестроте природы раскрывается мир, выражающий волю Творца.
Поэт, завороженный драмой жизни, смиренно и благодарно прикасается к тайне творения. Заповедь Яна Твардовского — «писать такие стихи, которые помогают улыбаться и любить». По его разумению, поэт призван видеть мир ясно — не в трагическом конфликте, а во взаимодополнении противоположностей. Зримое определяет грань незримого, и лишь в парадоксе постижимо то, что превыше разума. «Вера непрочна / когда нет неверия». «Даже Бога который был бы похож только на Бога / не существует». Так в полноте видения сближаются сущности, разлученные логикой.
Совпадение имени поэта с именем легендарного «польского Фауста», чернокнижника Яна Твардовского, похоже на уравновешивающую антитезу. Не гордыней и ревностью, не оккультными экзерсисами — но любовью, отзывчивостью, человечностью своей священник и поэт участвует в вечном чуде возрождения добра. Его работа на земле — заклятье мрака. Здесь глубочайшее смирение перед тайной в сочетании с неуемной пытливостью. Здесь ключ ко многому, что кажется трагически неразрешимым. И даже: «Слава Богу есть смерть / чтоб нам узнать еще больше».
Поэзия Твардовского учит радоваться каждому мигу бытия и примечать знаки вечности, готовит душу к встрече с неведомым. Прощая человеку слабость, поэт напоминает: «Главное в жизни — не мешать Богу действовать через тебя». Везде на пути своем он встречает «улыбку Господа Бога», все у него пронизано мягким юмором нежданных сопоставлений. На его лице невозможна гримаса желчной иронии. И точно так же в его стихах нет ханжеской набожности, «формального» христианства. Им чужда клерикальная риторика.
Его стихи — запечатленное созерцание, молитва, сердечный разговор, по-детски искренний и простодушный. Это, по словам С.Аверинцева, стихи «умные и в то же время тихие, наделенные завидным иммунитетом против позы и фразы». Они адресованы всем, кто умеет удивляться, — верующим и неверующим (а веруем ли мы — знает только Бог). За пеленой внешнего Ян Твардовский видит вечную драму выбора. Он не дает забыть, что по вольной воле каждый может либо стать собою, либо предать себя. Вечность всегда с нами, говорит поэт, надо только жить, помня об этом, тогда и откроется то «невозможное», которое «неизбежно».
Андрей Базилевский

Сходство

Эй любовь похожая только на любовь
правда похожая только на правду
счастье похожее на счастье
смерть похожая на смерть
сердце похожее на сердце
мальчишка у которого рот до ушей
похожий на меня каким я был когда-то

перестаньте вы наконец валять дурака
даже Бога который был бы похож только на Бога
не существует

Кира, меня очень интересует, как ты стала католичкой. Подозреваю, что это произошло недавно. Считаю католицизм очень эмоциональной религией с красивыми обрядами и для меня очень показательно, если люди вдруг переходят в эту конфессию. Не уверена. чтоя правильно сформулировала в смсыле терминологии, но ты меня поняла.

Да, я недавно, около года. Пришла, когда мне было просто невыносимо существовать уже... депрессия меня совсем задавила. вышла из больницы и внезапно отправилась в Храм(в тот, к которому сейчас прикреплена) попала на мессу.... и на меня что-то снизошло, если можно так сказать).... потом пришла в следующее воскресенье, потом еще через неделю, а потом пошла к отцу-настоятелю и сказала-примите, нашла то, что искала)..... тут мое утешение и спокойствие. И я работаю на Церковь, пытаюсь помогать, чем могу. Хожу в приходскую школу по воскресеньям. А еще отец Хосе меня лечит от эпилепсии.
Это оказалась совсем не эпилепсия однако.......
поэтому отец мне обязательно поможет!

Признание

Я пришел не затем, что бы обратить вас в свою веру
Да и вылетели у меня из головы все умные проповеди
Нет во мне блеска
Я словно киноперсонаж в замедленном темпе
Не буду приставать к вам с вопросом
Как вы относитесь к Мертону
Не буду в спорах подпрыгивать как индюк
С красной капелькой на носу
Не стану форсить как селезень в октябре
И диктовать вам слезы раскаяния
Не буду кормить вас с ложечки святой теологией

Просто сяду рядом
И доверю свой секрет:
Я, ксендз
Верю Господу Богу как дитя.

Разговор с корой

Здравствуй, Кора!
Сколько листьев, сколько птиц! Сколько мы уже не виделись? Два года? Или все-таки три? И я не знаю... Но самое главное - это то, что я тебе пишу.

Как ты? Все шелушишься? А я все так же, Кора. Все брожу. От дома к дому. Только передохнуть негде. Ты ведь одна у меня. Единственная, с кем так тихо сидеть.

Помнишь, как я тебе читал стихи, а потом заснул? Проспал, сидя, два часа. А проснувшись, обнаружил на коленях желтый лист. Что это было: "спасибо" или одеяло? Я вот думаю, что все-таки это было одеяло. Тепло, Кора.

Знаешь, ты очень теплая. А когда в тебе поет скворец, ты дрожишь. Я специально ухо прикладывал. Ты шершавая и теплая.

Я тебе новое стихотворение принес. Только не думай, что оно грустное. Вовсе нет. И вообще, грустных стихов не бывает. Оно точно такое же, как та изба рядом с тобой. Разве изба может быть грустной? Вот и я так думаю.


Ян Твардовский.