Карим Рашид

Карим Рашид (Karim Rashid) (родился в 1960)

Карим Рашид - один из самых известных современных дизайнеров США,профессор Университета Искусств в Филадельфии. Его работы оказываютвлияние на развитие мирового дизайна. Он не только практикиндустриального дизайна, но и автор книг, статей, лекций.

Карим Рашид родился в Каире в 1960 году, рос в Англии и Канаде, где иполучил диплом дизайнера в университете Карлетон (Carleton University)в Оттаве. После стажировки в Италии в 1993 году открыл собственнуюмастерскую в Нью-Йорке. Работал со многими именитыми клиентами, такимикак Prada, Edra, Foscarini, ZeroDisegno, Method Home, Issey Miyake,Totem, Pure Design, Zeritalia, Fasem, Guzzini, Estee Lauder, TommyHilfiger, Giorgio Armani, Sony, Magis, Leonardo, Zanotta, Maybelline,Yahoo, George Kovacs, Citibank, Nienkamper, YSL и др. Сейчас он – самыйпродаваемый дизайнер мира. Каждый месяц в мире проходят две еговыставки и с десяток лекций. Только за последние десять лет получилоколо тридцати наград в области

Спойлер:

Мастер-класс Карима Рашида в Минске
Это текст, записанный с синхронного перевода во время мастер-класса. Фото и запись текста с сайта kyky.org










На протяжении всей истории у людейвсегда была какая-то религия, которая придавала смысл жизни. Важна быланекая последовательность, аксиома, направление, педагогика. В 21-омвеке нет какого-то одного направления. Сегодня нет единой религии, идверь для самовыражения открыта. Более того, у нас есть все инструментыдля этого. Первый раз в истории у человека есть такие возможности.

В работе меня ведут эмоции. Это означает, что я не привязываюсь кправилам. Наоборот, я стараюсь их разрушить. Я отказываюсь оттрадиционной линии. Когда я проектирую, я думаю, в первую очередь, олюдях, которые будут пользоваться этим продуктом. О чем они думают, чемони живут. Это очень простая идея. Но когда вы являетесь молодымдизайнером, вам всегда хочется угнаться за лидерами.

Дизайнеры - это зеркало, которое отражает существующие тенденции. Вамнужно понимать, что происходить в сегодняшнем мире. Если кто-нибудьподойдет ко мне и скажет, что хочет сделать дизайн нового ресторана встиле Belle Époque, то это означает, что мне нужно просто спуститься вподвал истории, взять с полки характерные черты этого и стиля иперенести их в настоящее. Я таким не занимаюсь. Для меня вдохновение –это пойти в этот ресторан, попробовать их еду, почувствовать атмосферу.Именно это даст почву для разработки нового дизайна. Дизайн – это то,что передает время, в котором мы живем.

***
Если какая-нибудь компания попросит у меня дизайн стула, то мне нужнобудет познакомиться с процессом производства стула, с самим феноменомэтой компании, для чего они производят этот продукт и какую технологиюи материалы используют.

15 лет назад мы сидели на совершенно других стульях. У них былиабсолютно вертикальные спинки. Но мы же не сидим вертикально. 19 летназад я преподавал в школе дизайна. Я приходил на лекцию и видел, чтомои студенты сидели совершенно по-разному: кто-то лежал на столе,кто-то растянулся на полу… Мы все ведем себя как личности, непохожиедруг на друга. Мы не придерживаемся какой-то универсальной линии. Я незнаю, хорошо это или плохо. Это просто наблюдение. Если я сижу на стулеи наклоняюсь вперед, то мне нужна спинка, которая будет наклонятьсявместе со мной. И этот продукт будет востребован на рынке, будетпродаваться. Это все современные нововведения. Я не обращаюсь к старымстилям. Дизайн предполагает работу с новыми технологиями и материалами,нашими потребностями, желаниями и социальным поведением. Таким образом,мы формируем будущее.

Человек искусства – это тот, кто ищет что-то новое. Ваш вклад в этотмир – это одна уникальная вещь, которую остальные 6 миллиардов людей несмогли создать. В этом заключается поиск художника.

***

Какая эстетика существует сегодня? Мы живем в эпоху, когда все следуютза большими потоками информации. 20 лет назад я придумал термин«инфостетика», эстетика информации. Цифровой мир для меня оченьинтересен. Довольно часто я думаю, если бы мне удалось увидетьинформацию, как бы она выглядела? Вся наша земля опутана проводами.Сейчас через нас проходят потоки информации. Меня очень интересует, какбы это могло выглядеть.

Раньше мы проектировали в двухмерном мире и все делили на секции. Тогдамы пытались проникнуть в трехмерный мир. Теперь мы проектируем втрехмерном и думаем, как же выглядит четырехмерный мир? Как егоизобразить? Некоторые считают, что четвертое измерение – это время, а явсе-таки считаю, что это человеческие эмоции. Когда я захожу впомещение, время может изменяться под воздействием наших эмоций, и,таким образом, это четвертое измерение уже становится осязаемым.

***

Сколько в мире было спроектировано стульев? Возьмем, например,мебельную выставку в Милане. Каждый год одна компания представляет всреднем шесть новых прототипов стульев. На выставку приезжает около 9тысяч компаний. Это 54 тысячи новых артикулов мебели. И это толькостулья.

У меня есть теория, что в физическом мире мы можем прийти к концу своихвозможностей. Но там, где заканчивается физический мир, начинаетсявиртуальный. Осталось мало новых путей для создания материальных вещей.Процесс замедляется. Мы находимся во впадине, и это происходит довольнодолго. Я думаю, что наш физический мир не развивается так, как долженбыл бы развиваться, потому что мы переметнулись в мир виртуальный. Чтосделал цифровой мир для нас? Когда я проектирую какую-то банальную инизкотехнологичную вещь, я все равно учитываю, что мы живем в цифровоммире. Лишь только потому, что раньше ничего подобного не было. Знаете,какой язык мы все понимаем? Это двоичный язык. Используя единички инули, мы можем все передавать. 80% всех денег не существует. Но онимогут быть выражены бинарным кодом. Деньги – это лишь информация. Намуже необязательно нужны деньги в их физическомвыражении. И зачем мне паспорт, если у меня есть уникальная сетчаткаглаза и отпечатки пальцев? New York Times каждый год публикует списокиз десяти самых популярных вещей, которые люди дарят друг другу наРождество и Новый Год. Все предыдущие годы все десять позиций былизаняты материальными предметами. В этом году семь из них –нематериальные вещи.

***
Конечно, мне как дизайнеру, важны физические ощущения. Впрочем, мы уженемного устали от осязаемых вещей. Когда я захожу в свой номер вгостинице, до того, как я подумаю, удобная ли здесь кровать, япоинтересуюсь, есть ли здесь беспроводной Интернет.

Когда-то у одного из тридцати человек был фотоаппарат, и у одного изтрехсот была дома лаборатория, где можно проявлять фотографии. Теперь укаждого есть цифровой фотоаппарат, а лаборатория – это собственныйкомпьютер. Раньше фотоаппарат был очень увесистым. Чем большефотоаппарат, тем ты круче. Чем больший кусок технологий у тебя в руках,тем очевиднее это свидетельствовало о том, что у тебя навороченныйфотоаппарат. Сегодня – наоборот. Чем меньше у тебя девайс, тем болеевысокие технологии в нем задействованы. Мы можем делиться со всемисвоими фотографиями, новостями, музыкой. У нас огромное количествоинструментов, с помощью которых мы можем подключаться к внешнему миру.Сейчас потребитель намного больше знает. Он подкован во всехтехнических нововведениях, и невозможно представить, чтобы двадцать летназад потребитель мог так же во всем этом ориентироваться.

***
Давайте поговорим об архитектуре. Традиции в строительстве не менялисьвеками. Технологии и материалы архаичны. Кирпич, сталь, цемент… Годы игоды мы используем одно и то же. Когда архитектора просят создатьчто-то целостное и органичное, чаще всего он не знает, как это сделать.Однажды я наблюдал, как строят здание Оперного театра. Я видел этихрабочих, которые пытались соединить увесистые пластины на крыше. Яподумал, как же все это неловко. Это было похоже на работу кузнеца,который выдалбливал предметы шестьсот лет тому назад. Почему мы неиспользуем какие-нибудь панели, которые мы бы могли просто составить?Почему мы не можем использовать концепты из других областей?Промышленность тормозит нас. Сложность заключается в том, чтоинструменты, при помощи которых все производится, архаичны. Остаетсянадеяться, что в строительную область придет новое оборудование.

Я имею склонность создавать плавные, обтекаемые вещи. Это даже нестиль, это стремление к психологическому комфорту и мягкости. Я люблюпространства без швов и углов. Если мы посмотрим на экстерьер, то здесьтот же принцип – без швов. Вместо того чтобы составлять нечто измножества элементов, почему бы не создать впечатление, что используетсялишь один элемент?

Почему мягкость настолько важна для меня? Мы нарисовали себе сетку, имы не можем из нее выбраться. Все промышленные планы основаны на этойсетке. Я спрашиваю у фирмы gorenje, почему мы не можем спроектироватьплиту иначе? Мне бы не хотелось создавать квадрат, который поставят вкакую-то ячейку, коробку, упакованную в коробку. Я предлагал имразличные материалы и полимеры.

В ответ мне привели такой пример. В мире есть множество банкоматов, иты не можешь сделать их какими-то кардинально другими, потому что естьстандарт кредитки, у которой полоска находится в определенном месте. Ядумал, что же мы делаем, чтобы изменить этот стандарт? Есть ужеаппараты, в которые не нужно вставлять карточку. Можно просто приложитьее к банкомату. В одной карточке я просто обрезал углы, и онапо-прежнему работает. Еще я подумал, что можно добавить вторуюмагнитную полосу для того, чтобы карточку можно было бы вставлять сдвух сторон. А если добавить еще полос, то ее можно вообще как угодновставлять. Можно было сделать карточку, которая вся была бы полосатой,и эти полоски не были бы этого некрасивого коричневого цвета, они всебыли бы разноцветные.

***
Где в гостиничном номере мы проводим большую часть времени? Конечно, впостели. Я кушаю в постели, занимаюсь сексом в постели, смотрютелевизор в постели… Когда я приезжаю в свой нью-йоркский лофт, я сразуиду в постель, потому что это то место, где я себя чувствую уютнеевсего. Это предмет мебели, но он очень функциональный. Мы могли быкаким-то образом изменить их. Иногда мы даже не думаем об этом, носамые обычные предметы действительно можно изменить.

В ванной и туалете тоже не должно быть швов. Когда у меня спросили,какое будущее у ванной и туалета, я сказал, что они будут резиновыми.Потому что это самое брутальное место, которое только может быть. Тамвезде кафель и угловатые предметы.



Когда мы проектируем, мы постоянно обращаемся к архетипам. Если намнужен стул, то нам нужен стол, если нам нужен стол, то нам нужнанастольная лампа. Когда-то я работал с Sony, они попросили меня сделатьдизайн цифровой камеры. Я думал так. Аналоговую камеру мы держим двумяруками, и она всегда горизонтально расположена по отношению к телучеловека, потому что внутри находится пленка. Цифровую же камеру мыдержим двумя пальцами, и никакой пленки там нет. Я сделал для нихрезиновую камеру, которой можно было фотографировать, нажимая на кнопкуодним пальцем. Но они решили, что это слишком опережает время. Этакамера могла выйти на рынок в 99-ом году. Почему ее нет? Потому что мывсе по-прежнему мыслим старыми архетипами. Почему наши камерысеребристого цвета? Потому что этот стереотип берет начало в шпионскихроманах, которые продавались много лет назад. Почему мы должны держатьфотокамеры двумя руками? Почему они до сих пор горизонтальные? Мирнаполнен этими архаичностями, которые повторяются снова и снова. Моязадача – разрушить эти архетипы. Знаете ли вы компанию, которая смоглаэто сделать? Это компания Apple. Они сделали все наглядно. У нихпредметы становятся более интеллектуальными.

***
Подведем итоги.

Мы теряем какие-то традиции, элементы культуры, но вместе с тем мыкультивируем новые ритуалы, новые формы и проявления культуры. Яродился в Каире, и моя семья уехала оттуда, когда мне был один год.Когда я через 44 года вернулся туда с лекцией, меня спросили, что ячувствую по отношению к Египту. Я ответил, что здесь очень много того,что загоняет это общество в рамки. Глядя на пирамиды, я спросил их:«Что вы делали эти 4 тысячи лет?». Я знаю, что я достаточно жестковыразился по этому поводу. Но, на мой взгляд, мы должны постоянноэволюционировать, создавать новые культурные иконы. Мы должныосвободиться от прошлого. Прошлое – это бремя. Оно не позволяет намстать объективными. Если бы мы освободились, мы смогли бы творить.Каждый ребенок творит. Каждый ребенок может взять карандаш и начатьрисовать, хотя мы об этом его не просим. Он рисует то, что являетсявыражением его личности и уникальных чувств. И это впечатляет. Чтопроисходит, когда мы взрослеем? Мы все можем создавать, но мирподавляет нашу способность к созиданию. Сейчас мир меняется, и оченьскоро вы уже не будете думать о том, где вы живете, на каком языке выговорите, какова ваша религия и какого цвета ваша кожа. Будет важно,кто вы есть. Важно будет просто общаться друг с другом. И мир будет безединого шва.

Три года назад я обедал с Оскаром Нимейером, которому скоро будет 104года. Он женился в 97 лет на своей молодой секретарше, которой тогдабыло 67 лет. Сейчас у него 26 проектов на столе. Он рисует как ребенок.Когда старые мастера приходят в этот возраст, они не становятся детьми,но они ищут ту наивность, которая есть у ребенка. Потому что для того,чтобы продолжать творить, им нужно вернуться к детскому восприятию. Мыне должны терять эти качества, которые есть у ребенка, потому что этоте качества, которые позволяют сделать вклад в этот мир.



взяла из http://www.liveinternet.ru/users/decorator1/post139493286/